Воспоминания о войне фронтовика Брюханова Иннокентия Степановича. Призывался я на фронт в порту Игарка, Красноярского края осенью 1942 года. До призыва в армию я работал в артели плотогонов. Семья моя была репрессирована в 30 –х годах и выслана на реку Мура, Богучанского района, где спецпереселенцы работали на лесозаготовках и в сельском хозяйстве. С восьми лет я уже познал и потерю отца, расстрелянного в застенках Иркутского НКВД и тяжёлый труд по ведению домашнего хозяйства, оказывая посильную помощь матери и деду с бабкой , тоже высланных с нами в таёжную глухомань. Повзрослев, в 16 лет, я пошёл трудиться на лесозаготовки сплавщиком леса. Сначала трудился на молевом сплаве древесины по таёжным рекам. Работа была опасная, особенно при разборке заторов. Случалось, что иногда кто- то из сплавщиков погибал, при разборе завала. Особенно было опасно разбирать завалы весной по большой воде. Рискованная была работа! Но пришла война, взрослых мужиков забирали на фронт, и в артели плотогонов требовалось пополнение. Лес тоже был валютой. Мне тогда уже исполнилось 17 лет, и я был достаточно возмужавшим юношей. Попробуй, поживи в таёжной глуши без отца, когда на твоих плечах лежит забота о матери, сестре, бабушке и дедушке. Высаживали - то нас, спецпереселенцев, на берегах реки Мура на необжитые места, где и жилья не было. Обживались заново! Сначала общий барак мужики срубили, чтобы зиму пережить, а затем уж каждая семья себе стала строить дома. Так и появился спец. переселенческий посёлок Бузыканово. Здесь дед меня научил плотничать, столярничать, заниматься сельскохозяйственным трудом. Многому обучил, что сельскому мужчине требуется уметь! Вот и направили меня в бригаду плотогонов по весне 1942 года, на замену ушедших на фронт мужиков. Сформированный за лето плот мы самосплавом сплавляли по Енисею до порта Игарка . На больших шивёрах подсобляли проводить плот через пороги катера. Плоты формировали по сто-сто пятьдесят метров в ширину и в длину с полверсты. Водили такие плоты плотогоны во главе с лоцманом. Их профессия была настоящим искусством, потому и назначались в плотогоны люди ответственные и крепкие. Приходилось всегда надо держать ухо востро и нос по ветру – не дай бог выскочит плот на отмель, попробуй стащить потом оттуда такую громадину. К осени, в сентябре, мы сплавили свой плот до Игарки и сдали на лесоприёмный пункт. В это время мне уже исполнилось 18 лет, и подошёл призывной возраст. Там меня и призвали на фронт. Образование у меня было семь классов, а по тем временам это был хороший уровень грамоты и поэтому отправили меня учиться на радиотелеграфиста. После кратковременной учёбы в составе маршевого пополнения направили служить в 502 - й истребительно противотанковый артиллерийский полк, который уже вёл бои в Сталинграде в районе Мамаева кургана. В начале ноября, ночью, нас перевезли через Волгу на барже, которую тянул небольшой катер. Обстрела артиллерийского не было, немцы к этому времени тоже уже изрядно выдохлись в изнурительных уличных боях и предпочитали по ночам отдыхать, иногда постреливая для острастки из пулемётов по передовым позициям наших войск. Передав пополнение по назначению представителям частей, сопровождающий нас штабной офицер возвратился на переправу. Нашу группу принял молодой лейтенант со старшиной и после краткого солдатского напутствия, повел нас по глубокой траншее между разрушенных зданий и гигантских нагромождений останков строительного материала. Немцы, как всегда отстреливали осветительные ракеты в целях упреждения ночных атак наших штурмовых пехотных подразделений. Шли по траншее долго, петляя в темноте между стрелковыми ячейками, ныряющими под землю блиндажными входами завешанными брезентом. В некоторых местах останавливались, и наша группа редела на несколько человек. Все распределения проходили в молчаливо гнетущей тишине, и только негромкий голос сопровождающего произносил фамилии очередных рекрутов, пополняющих невидимую армию защитников Сталинграда. Меня повели в полковой отдел связи 502 ИПТАП, представив начальнику связи полка, не молодому уже капитану с какими - то гражданскими манерами общения. Он внимательно выслушал мой волнующий доклад о прибытии и, рассмотрев документы, определил меня во взвод управления радиотелеграфистом. Взвод управления артиллерийского полка обеспечивал связь с артиллерийскими подразделениями полка – артиллерийскими батальонами и числился при штабе полка. Так же огневой взвод выполнял функции разведки для огневых батарей и корректировки их огня. Привели меня в отделениё связи огневого взвода, определили свой угол в тёмном углу блиндажа и оставили до утра дожидаться дальнейшей судьбы. Так началась моя фронтовая жизнь, описать которую будет трудно вследствие сгущённости боевых эпизодов, наслоившихся друг на друга от шквала невыносимых человеческих страданий и смертей, когда смерть воспринималась естественно, как неотвратимость и отражалась порой в глазах своих жертв задолго до роковой пули или осколка. Как оказалось, наш полк в это время прикрывал позиции защитников Сталинграда в районе городского элеватора, за который шли жесточайшие кровопролитные бои с сентября месяца. Тогда элеватор под напором врага пришлось оставить и уже в январе 1943 года нам предстояло вновь отбить этот важный стратегический узел с господствующей высотой, из которого фашисты вели обстрел Сталинграда. В наступлении участвовали моряки 154 стрелковой морской бригады при поддержке соседних стрелковых дивизий. Наш полк обеспечивал огневую поддержку наступления. Наше отделение связи в этом наступлении потеряло несколько человек, но меня судьба сберегла от шквального огня противника, не смотря, что мне приходилось несколько раз направляться с офицерами к передовой на корректировку огня батарей. Возможно, меня спасал оберег, который мне дала на железнодорожной станции под Москвой незнакомая монашка, одаривавшая солдат молитвенниками и маленькими образами православных святых. Никто из солдат и даже офицеров не отказывался от них, бережно пряча в карман гимнастёрок. С верой было сражаться спокойнее, когда твой духовный тыл прикрыт божьим благословением. И здесь уже не имело значения крещёный ты или нет - раз идёшь на священную войну, то уже окрещён под знамёнами святой веры. Вспомнился случай, где- то в ноябре, пришёл приказ установить орудия на передовых позициях пехоты в районе Мамаева кургана, для поддержки наступательной атаки наших штурмовых подразделений. Приказ то приказом, но как перетащить орудие на высоту под непрерывным огнём врага и склону, сплошь изрытому воронками от снарядов и бомб. Транспортировкой орудий пришлось заниматься по ночам, потому что в дневное время сделать это было невозможно. До траншей врага, какие - то всего 200 – 300 метров. Немецкие наблюдатели контролируют все перемещения на передовой, немедленно корректируя огонь миномётчикам, на подавление обнаруженных передвижений войск . Да и при ночной транспортировке орудий потери бойцов были большие! Немцы пускали осветительные ракеты и не жалели патронов для своих пулемётов. Всё уже было у них пристреляно по секторам. Нервы сдавали у командиров. Как - то командир нашего огневого взвода старший лейтенант Баранов сцепился с командиром полка майором Бабаевым в перебранку из – за неоправданных потерь во время транспортировки орудий . Бабаев был по национальности азербайджанец , кадровый офицер и выполнение приказа пришёл проверить лично. Он начал упрекать и подгонять офицеров ускорить срок установки орудия на позицию. Выхватил из кабуры пистолет и направил на Баранова. Тот тоже в порыве гнева вытащил пистолет и направил на него. Но потом, остепенившись, убрали оружие и решили разногласия мирно. Почему командир полка не отдал нашего старшего лейтенанта под суд за этот инцидент с оружием? Может быть, ценил старшего лейтенанта за героизм и мастерство или не хотел выносить сор из избы…. Впоследствии, уже после Сталинграда, под селом Панское, в ходе Орловской наступательной операции их вместе накрыло миномётным огнём во время корректировки огня при огневой поддержке наступления пехоты. Подполковник Бабаев погиб сразу, а старшего лейтенанта Баранова, раненого, мы принесли на плащ палатке в блиндаж и вызвали санитаров. Он на некоторое время пришёл в сознание и спросил что с командиром ? Ему ответили, что командир погиб! Выругавшись - он потерял сознание. Умер впоследствии в медсанбате. Может быть, опять повздорил с командиром во время нахождения на корректировке огня? В общем, бои в Сталинграде были жесточайшие! Часто случалось , что в окопах на передовой не оставалось бойцов – пехотинцев, а прикрыть оголённый участок фронта было просто некем. Тогда фронт приходилось держать силами нашего артиллерийского полка. Собирали всех «хозяйственников» с передовой и бросали отбивать атаки немцев. Орудия тоже на прямую наводку ставили. И держали оборону до прибытия новых пехотных частей. Иначе нельзя было. Что уж говорить! Прикрывал и наши позиции заградительный отряд. Был такой даже случай! Расстреляли они матроса из 154 стрелковой морской бригады, якобы за дезертирство. На самом деле матроса отправили ночью за водой, с которой всегда была проблема. Остановили и без суда и следствия поставили к стенке. Тем более, ходили слухи, они там пьянствовали в тот день. Дня через два по окопам пронеслась молва, что в заградительном отряде вырезали блокпост, на котором убили матроса. Были впоследствии какие - то расследования особистов. Ходили они опрашивали бойцов, но так ничего и не выяснили. Списали на немецкую разведку. Но солдаты в окопах догадывались, что это моряки отомстили за смерть своего товарища. Народ в морской бригаде был героический! Они в последствие, в январе, отбили элеватор и захватили немецкий бронепоезд с обслугой. После Сталинградской битвы наш 502 ИПТАП был переименован в 220 гвардейский ИПТАП. Впереди нас ждали новые оборонительные бои на Курской дуге в составе Центрального фронта под командованием генерала армии К.К. Рокосовского. Наш полк стоял в первом эшелоне обороны на северном фасе Курской дуги. Но направление главного удара немцев приняла соседняя армия, а наша 48 армия готовилась нанести контрудар во фланг наступающих немцев. После разгрома врага началась Орловская наступательная операция, затем Черниговско - Припятская операция. В ходе этих наступательных боёв мне пришлось пройти переквалификацию на артиллериста. Потери в орудийных расчётах были большие, и часто для их пополнения снимали солдат из тылового обеспечения, пока не подойдет новое пополнение. А в боях это было сделать не просто. Однажды, под деревней Дебежево, ведя наступление на железнодорожную станцию Еропкино и поддерживая радиосвязь со штабом полка, наш расчёт огневого управления вынужден был встать к орудию, у которого при миномётном обстреле был выбит весь орудийный расчёт. Лейтенант встал за панораму наводки орудия, а мы с командиром отделения за заряжающего и подносчика снарядов. Поддержали пехоту при очередной атаке, выстреляв весь боекомплект. Даже что - то подбили – лейтенант говорил что танк, но как там поймёшь - стреляли не только мы но и другие орудия батареи. В основном стреляли на подавление огневых точек врага. Так я начал осваиваться в расчёте орудия с подносчика снарядов и заряжающего орудия. В 1944 – м году уже наводчиком ставили. Был я тогда уже в звании младшего сержанта. Запомнились бои на реке Сож, южнее Гомеля, в октябре 1943 года. Тогда наш полк вёл бои за расширение и удержание плацдарма. Я обеспечивал круглосуточную радиосвязь штаба полка с батареями на плацдарме. Впоследствии был награждён медалью «За боевые заслуги». В ноябре наш полк участвовал в Гомельско - Речитской наступательной операции, вследствие которой нашему полку было присвоено наименование Речитский. В дальнейшем мы наступали уже в составе 1 –го Белорусского фронта освобождая Белоруссию. Уже в Польше, при удержании и расширении плацдарма на реке Нарев, мне пришлось встать к орудию в качестве наводчика. Потери орудийных расчётов были большими, немцы постоянно контратаковали наши позиции, стремясь сбросить нас с плацдарма. При очередной подготовке к отражению атаки немцев выяснилось, что несколько орудий почти полностью остались без расчётов. Командир полка приказал снимать всех кого можно с тыловиков и ставить в расчёты. Вот и мне пришлось испытать в очередной раз судьбу, теперь уже в качестве наводчика орудия ЗиС - 3. В общем то я не испытывал особого волнения или страха! Как- то уже свыкся за время боёв с этим постоянным чувством опасности и смерти. Может быть, по молодости, во мне даже проснулся охотничий сибирский азарт, пострелять из серьёзного орудия. В общем, прибыли под вечер мы на батарею, распределили нас по орудийным расчётам и начали наскоро обучать обращению с орудием и снарядами. Меня уже знали некоторые командиры орудий по Сталинграду и особо не инструктировали – знали что, умею обращаться с «инструментом» умело и сноровисто. Решил я вместо инструктажа пойти осмотреться вокруг позиций своего орудия, приглядеться к общей обстановке и месту предстоящей баталии. Нам известно было, что немцы собираются контратаковать большими силами мотопехоты при поддержке танков. А танки штука серьёзная, промедлил с выстрелом, промахнулся и вот он перед тобой со своим преимуществом огневой мощи. Ночь прошла беспокойно, спали возле орудия в отрытой щели, утепляясь, кто как может. У меня - то полушубок был с собой, достался от командира огневого взвода Прилипко, убывшего по ранению ещё в летней наступательной операции Багратион под Бобруйском. Обещал вернуться, но, наверное, в другую часть направили на формирование нового ИПТАП. Утром, началось всё с бомбёжки! Правда такой активной, как в прежние времена, она не была – зенитчики отработали хорошо, сбив высоту и прицельность бомбометания. Научились держать их на прицеле – один даже «юнкерс» зацепили, и он улетел, отделившись из стаи стервятников. Ну а уж артиллерийский и миномётный обстрел нам был знаком и привычен. Главное зарыться в землю хорошо, а там уж как случиться…. Первую атаку немцы начали полдесятого утра. Туман с реки прикрывал наши позиции, и немцам пришлось отложить раннее наступление. Половина десятого самое рабочее время для нас! Позавтракать успели, махорки покурили по второму кругу и обсудили толково, как стрелять будем. Контратаковали немцы уже нас не первый раз, но на этот раз наступали под прикрытием 6 танков. С противоположного берега нас поддержали огнём армейские орудия, накрыв наступающих мощным огневым валом. К нашим позициям подошли уже разрозненные группы атакующих, которых мы встретили кинжальным огнём из всех видов оружия. Изначально мы из своего орудия не стреляли, чтобы не демаскировать позицию - ждали выхода на дистанцию стрельбы вражеских танков. И когда в прицеле орудия на дистанции 300 метров показался Т – 4, по правому флангу наших позиций, мы открыли огонь. Снаряд разорвался с небольшим перелётом. Сделав упреждение, я почувствовал, что это выстрел будет точным. На этот раз снаряд разворотил гусеницу танка, и машина завертелась на месте, подставляя борта орудиям батареи. Чей - то второй бронебойный снаряд завершил существование грозной машины и его экипажа. Теперь мы стреляли прямой наводкой по огневым пулемётным гнёздам и передвижным артиллерийским позициям немцев. Бой длился около часа, но нам это время показалось вечностью! Батареей было подбито 2 танка, один из них был наш. Ещё два танка подбили дивизионные артиллеристы. Немцы отступили и на этот раз! Ещё в течение нескольких дней они пытались сбросить нас с плацдарма, но все контратаки нами были отбиты. За эти бои я был награждён орденом Красной звезды. Следующие бои нашего полка были уже в Восточной Пруссии и закончились взятием Кенигсберга. Я был представлен к награждению орденом Отечественной войны 2-й степени, но почему- то вышестоящее командование решило наградить вторым орденом Красной звезды. Может быть, всё же повлияло моё «кулацкое» происхождение и биографическое пятно в анкете как «сына врага народа» ? Да это и не имеет теперь большого значения! Главное, что я выжил в этой тяжёлой войне и вернулся на берега Ангары победителем! Красноярского края в сентябре 1942 года. Участвовал в боевых действиях в г. Сталинград в 62-й Армии Чуйкова составе 502 -го ИПТАП ( первое формирование) ком -р майор Бабаев Ф.З. После преобразования 502 го ИПТАП в 220-й гвардейский ИПТАП прошёл с ним боевой путь участвуя в Курской битве составе 48 Армии и взятии Кёнигсберга. Награждён двумя орденами Красной звезды, Орденом Отечественной войны, медалью "За отвагу", "Оборону Сталинграда", "Взятие Кёнгсберга" и тп. После войны работал в лесной промышленности. Проживал в п. Мотыгино, Мотыгинского района. Красноярского края. Последний период жизни проживал в г. Красноярске. Скончался в 2000 г. г Красноярск.
Выжил / пропал без вести / погиб:
выжил
Близкий:
да
Дата и время создания карточки:
2016-01-10 16:06:11
Дата и время последнего изменения:
2023-11-30 12:05:27
При использовании материалов сайта ссылка на www.pobeda1945.su обязательна.
